— «Вот всё у вас как на параде, – заговорил Шариков, – салфетку – туда, галстук – сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтоб по-настоящему, – это нет. Мучаете сами себя, как при королевском режиме…»
М.А. Булгаков, «Собачье сердце»
Повесть о метаморфозах пса – настольная книжка моего компаньона Антона. Он страстно любит поджимать губки а-ля доктор Борменталь, подпирать лоб ладонью в духе доктора Преображенского, сыпать цитатами вроде: «Да, я не люблю пролетариат». Антон навряд ли позарится на чужие калоши, как негодяй Шариков, и уж точно явится на 1-ое свидание с цветами. Но он просто забудет поздороваться при встрече, предпочитая сходу перейти к делу. Не ответит на звонок либо сообщение, если «козырно» не заинтересован в абоненте. На вопрос, как можно соединять противоположности, Антон цитирует единственно известную ему фразу Оскара Уайльда: «Хорошее воспитание — только помеха. Оно закрывает перед вами очень много дверей».
В чём-то почитатель «Собачьего сердца» прав: часто нахрапом брать «электорат» проще; со скромностью можно век куковать на задворках жизни; учтивость и вежливость – лишняя обуза в поездке публичным транспортом либо с ушлым таксистом. Может быть, отличные манеры не необходимы совсем, либо включать их стоит опционально, согласно ситуации? Проведите опыт: в ответ на явное хамство гаркните с той же интонацией и звуковой мощностью. Если постфактум не замучает совесть либо хотя бы неловкость, разбирайтесь с необходимостью манер без помощи других. Если же вы до утра не заснули, коря себя за несдержанность, возможно, вы – единомышленник и возможный член условного клуба Не плохих Манер. Добро пожаловать! Не соблаговолите ли поддержать беседу о том, что, даже будучи «отягощёнными воспитанием и этикетом», может быть открыть нужные двери и соблюсти свои интересы…
«Наружность и манеры более выразительны, чем слова» Сэмюэл Ричардсон
В кинофильме «Общество мёртвых поэтов» герой Робина Уильямса, учитель института, не бранит недобросовестных учеников, он учит личным примером. Стоит студиозусу окрикнуть педагога неуважительно, тот проигнорирует, как будто совсем не слышит. Но чуть прозвучит условный символ, строка из стихотворения Уолта Уитмена: «О капитан, мой капитан!», как педагог обращается во внимание. В конце неловкий управлению герой одерживает триумф, завоёвывает авторитет посреди учащихся – повторюсь, без излишних слов «держа марку» в непростых ситуациях.
Другой пример, опять-таки кинематографический», из кинофильма «Императорский клуб»: учитель Уильям Хандерт в один прекрасный момент поддержал «золотого мальчика» Сэджвика Белла. А тот cмошенничал на экзамене, да ещё обидел педагога. Хоть какое наказание, прямо до исключения из института, не было бы настолько сладкоречиво, как удручённая пелика мистера Хандерта: «Вы – мое разочарование, сенатор Белл, мой педагогический провал». Заметьте, учитель не вышел за рамки учтивости, но расчудесным образом стал выше сенатора.
«Хорошее воспитание заключается не в том, что ты не прольёшь соус на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-либо другой» Антон Чехов
Вот вам ужасная притча: в одном коллективе обитала леди в возрасте элегантности. Она подбирала тон помады к шарфику, верно ставила ударения в словах, посещала выставки фламандцев и на питерский лад называла бордюр поребриком. Леди не утомлялась припоминать о каком-то дворянском происхождении, даже заполучила митенки и шляпку. Молодым сотрудникам толковала о красоты аристократической бледноты и порицала тех, кто норовил летом загореть до цвета Наоми Кэмпбелл. Также вслух осуждала негодниц, кто звучно смеётся, ярко одевается и вообщем живойёт на полную катушку. Причём отдавалась критике с душой, разражаясь яростной филиппикой в присутствии управления и коллектива. Свидетели обидно переводили взор с шарфика и брошки-стрекозы на исказившееся от ярости лицо и задумывались, что шёлковый платок – никак главные свойства этой многогранной личности…
К чему это? К тому, что ужасная притча по сути – комичная бывальщина, подобные леди есть практически в каждом коллективе. И ещё: отсутствие митенок и вуалетки вам простят, а то и совсем не увидят, но злоязычие, зависть и склонность к сплетням совершенно точно выдают дурные манеры.
Сделайте верный выбор.
«Хорошие манеры — наилучшая защита от дурных манер другого» Филипп Честрефилд
«Нет, растолкуйте, почему у вас нет малышей! – наседал нахрапистый журналист, «пытая» известную персону. А тот, историк моды с мировым именованием, владелец галантных манер и коллекции шейных платков, деликатно сворачивал с темы. Он гласил, что любит как родных четырех малышей бывшей супруги, что у него несколько крёстных детей, этого полностью довольно.
Но журналист не унимался, намекал на особенные интимные предпочтения визави. И в конце концов прозвучало: «Голубчик, давайте оставим в покое данную тему, признаться, она для меня болезненна, буду очень вам благодарен за понимание»… Какие предпосылки привели историка к грустным происшествиям, читателям интервью уже было непринципиально. Запомнилась только возмутительная бестактность правильность и удивительные манеры «испытуемого». Если б он ответил на беспардонность резкостью (пусть и оправданной), выйти победителем навряд ли удалось.
«Хорошие манеры состоят из маленьких самопожертвований» Ральф Эмерсон
Куда ни кинь, отличные манеры доставляют сплошное неудобство – глас не увеличивать, нелестное мировоззрение не высказывать, не хвалить себя, не реагировать на чужую бестактность. Звучит отлично, но когда начальница супруга звонит за час до полуночи, так как ей захотелось побеседовать о ценах на недвижимость, охото перевоплотиться в Полиграфа Шарикова и облаять бесцеремонную особу.
Не стоит, успокойте себя строкой из Киплинга: «Несите бремя белоснежных – то бремя правителей!..» Вам, царской особе, не пристало растрачивать эмоции на дикарей, что висят на другом конце провода. Разговор получится пикантным, но маленьким, если вы учтиво поинтересуетесь: «Простите, Людмила Александровна, ваш звонок застал меня в кровати. Не подскажете ли, который час?..» Не отрешайтесь от не плохих манер, руководствуйтесь крылатой фразой: «Хорошие манеры — искусство верно делать то, чего вообще-то делать нельзя». Согласитесь, жертва крохотная, а приз приличный.
Наталья Гребнева